БИОГРАФИЯ

О ХУДОЖНИКЕ - ЕГО СОВРЕМЕННИКИ

АЛЕКСАНДР АЛЬТШУЛЕР
ЛЕОНИД АРОНЗОН
ВАЛЕРИЙ КУЛАКОВ
РОСТИСЛАВ КЛИМОВ
ГЕННАДИЙ ПРИХОДЬКО
ВЛАДИМИР РОХМИСТРОВ
ЕВГЕНИЯ СОРОКИНА

ЗАПИСИ

ЗАПИСИ 1961 - 1969
ЗАПИСИ 1979 - 1980-х
ИЗ БЕСЕД. 1970 - 1985 (дневник Е.Сорокиной)
«ТУСКУЛАНСКИЕ БЕСЕДЫ»
«Е. ГРОСС»

ВЫСТАВКИ

ВЫСТАВКИ
ПЕРВАЯ ПЕРСОНАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА
ОТЗЫВЫ ЗРИТЕЛЕЙ
ПУТЬ ХУДОЖНИКА
ПАМЯТНЫЕ АДРЕСА
КНИЖНАЯ ПОЛКА
КИНОЗАЛ
ФОТОГАЛЕРЕЯ
ПАМЯТИ К. КУЗЬМИНСКОГО
 
 

Найдите нас на facebook

Михнов-Войтенко
Евгений
   

 

Евгения Сорокина

 

Памяти Константина Кузьминского.

40  ЛЕТ СПУСТЯ.  ПИСЬМА.

 

Приложение - к письму от 13-14 ноября 2013 года:

 

ЕВГЕНИЙ   /КАК ЕГО ПО-БАТЮШКЕ?/   МИХНОВ-ВОЙТЕНКО  (1932?-1988?)

 

Михнов...

Михнов-Войтенко...

“Евгений, мой голубчик голубой

Ты надо мной поплачь, я над тобой...” (Аронзон)

Мужская дружба доходила до грани пронзительной голубизны, отчаяния, общего

 

Как было не знать абстракциониста №1 Питера?

Прихожу с Сюзанной к Глебушке в Купчино (см. Suzanne Massie, “The Living Mirror”, 1972) – на полу в углу куча картин: Михнов, Кулаков, Саша Харитонов (москвич)...

 

Не самоубийство-смерть Аронзона (в 1971?-м) <в 1970-м – Е.С. > подкосила Михнова, а – жизнь.

 

... Рассказывает Ленка Довлатова, его недолговременная пассия (загнал-закрыл в гарем, а стражем приставил – далеко не “евнуха”, художника ж Мишу Кулакова, с её же слов):

Вот –

“... прелестный рассказ ленки – конец 60-х, улица рубинштейна, утро... навстречу ленке с подружками, стучащими каблучками, идёт волосатый, жутко-похмельный художник-абстракционист евгений михнов-войтенко. вышел из своей полутёмной конуры в коммуналке, освежиться-поправиться. В ответ на радостные приветы долго молчит и произносит: “какие вы все молодые... здоровые... красивые... ПРОТИВНЫЕ!...” – полный портрет моего всю жизнь спивавшегося друга-гения... самой тяжёлой моей дружбы-любви...

относится ли это к довлатову?...

или, на той же рубинштейна – валяющаяся голая, в песцовой шубе нараспашку – легендарная ольга бергольц, сбежавшая опохмелиться из-под бдительного ока макагоненко... ольга, по рассказам сашки котова, соученика моего – мотавшаяся в 50-х по коммунальной кухне, расхристанная, сшибающая тазы и сковородки, читающая стихи... блокадный соловей...”

(из “мемуара о довлатове”, неопубл.)

 

Красавца, элегантного, я уже не застал. Первый визит к нему, на Рубинштейна, закончился плачевно: аж палку-трость забыл, валя с супругой-подругой от пьяно-агрессивного сексуального монстра...

 

Потом пересикнулись в Бехтеревке, на 5-м алкогольном (дата – мой “Ермак”, весна 1971, писанный там): я поступал к Юре Малкову, наркологу, Михнов – выписывался...

<Михнов находился в Бехтеревке с 7 февраля до конца марта 1972-го, для очищения крови перед операцией локтевой кости руки – Е.С. >

И пошло...

Познакомился с матерью, Валентиной Александровной, и женой, Женечкой, полюбили

 

– Это, говорю, 63-й... А это – 67-й... (Валентина Александровна раскладывает Женькины работы по папкам)

– Откуда ты знаешь?

– А у Глеба, в куче, был этот период...

 

Спрашивает меня искусствоведочка, американочка, Джейн Шарп (малость потусовавшаяся в Питере с Петроном и Нелькой, в 74-м, промахнувшись мимо меня):

– А этот тёмный период, 1974-го, почему, связан ли он с его душевным настроением, депрессией?

– Да нет, говорю, просто моя жена смогла напиздить в Ленпроекте, где работала, только тёмных гуашей...

 

Спрашивает она (жена) Валентину Александровну:

– А Женя маслом работает?

– Да нет, что вы, это так дорого... Темпера, гуашь...

Ватман ленпроектовский, в лист, шёл на эти гуаши

 

А Поллок на велосипедах по холсту разъезжал, вентилятором краску разбрызгивал...

Темпера, гуашь...

 

Как-то, откуда-то, деньги появились (ресторан “Москва” эмбрионами стеклянными украшал, спектаклю какую оформил?) – 11 холстов, в простыню величиной, покрыл давленными из тюбиков червячками-иероглифами (Кулаков их мне потом в статье рисунком изображал, а зачем, они ж – 1 холст – у меня на стенке висели, на выставке “23-х”, отснято-воспроизведено, иллюстрацией к Кулакову о Михнове... том 4А.)

 

И эти же 11 холстов – послужили причиной ссоры, очередной (и привычной).

Раздобыл я для Приходьки “Кодак”. Всех художников мы на “Агфу” и “Орвохром” чешский снимали, но не для Михнова ж! Чудом – “Кодаком” разжились...

Говорю: – Женя, “Кодак” раздобыл, Генка с мастерской приятеля договорился, только чтоб тебя на съёмках на километр не было. Пусть Валентина Александровна с Женечкой привезут рулоны, развернут, отснимем – и обратно, машина есть...

– Нет, я должен сам показывать, КАК снимать...

Съёмка, в результате, не состоялась.

 

Но один из этих холстов легендарных – сам привёз, на выставку мою “квартирную” в 74-м (в параллель “Бульдозерной”, в ответ на): “Тебе – повешу”.

С художниками изначально и категорически отказался общаться, пришёл, повесил целую стенку – одну простыню гиероглифическую и с десяток-дюжину гуашей малых, и не появлялся, до закрытия: ни на одном кадре его нет

 

Коммуникабельность его закончилась ещё задолго до встречи со мной

Комнатка на Рубинштейна, в коммуналке, тёмная, “мастерская”, да светлая таких же размеров – матери, на Восстания (и тож в коммуналке) <В Солдатском переулке – Е.С.>

Путешествия...

Две-три остановки, автобусных

 

Индусы приходят (каким-то чортом занесло): “Да нам же это понятно, нам это близко...” Его иероглифическая живопись, жеста

Понятно, что понятно

От Поллока (1957) – через его абстракцию – прямым ходом на Восток, вокруг света...

Иероглиф жеста

 

Его ровесники, битники-поэты Аллен Гинсберг и Гэри Снайдерс (с которыми тут я близко сошёлся, немногими) – тож тяготели к Востоку, и частенько на нём бывали (Аллен – больше по мальчикам тайским-китайским, а Гэри – по дзену, “Старым мореходом” его я прозвал, по внешности и по Колриджу...)

От Рубинштейна до Восстания...

 

Но Кулаков “преподаёт тай-чи-чуан” (писано в поэмке), Эллик Богданов – вершина дзеновой прозы, Галецкий, “возвращенец и извращенец” – подавно человек “восточный” (хотя бы через Анри и Хвоста: Волохонского и Хвостенко) – тибетский круг был един

И был он крУгом вокруг Михнова, столпа

 

ОКРОШКА С ГРАДОМ

 

... В кои-то веки – случилось что-то нежное, ностальгическое

Михнова увезли под Кириши, на Волхов – отдыхать-работать

Валентина Александровна сняла дачу, привезли холстов-ватмана, красок – работай

< дом в деревне Пчева сняла не В.А. -  я и Г.Родионова,  которая пригласила меня работать там  летом с их группой из института «Ленгипролесхоз» - Е.С.>

Но Михнов, как всегда, пил

Я приехал, с Мышью – разделить его деревенское одиночество

Ехали автобусом от Киришей, химкомбината, я удивлялся местному мелкорослому народцу (хотя, явно, все были – вербовочные)

Лбы – в палец шириной-(высотой!), дефективные подбородки – вырожденчество в полный рост, зрелище жуткое, грустное

Идём с Михновым в Волхов купаться, два гиганта-викинга, бородатых-волосатых, а рядом парочка: мужик-питекантроп, со впалой грудью, кривыми ногами и в “семейных” трусах, и подруга его – в белом лифчике и нижних подштанниках, жидковолосая, кривоногая, вислобрюхонькая...

То ли химией они травлены, то ли, скорее – алкогольным вырождением, нечернозёмной полосы России...

И соорудила Валентина Александровна, питейному чадушке – окрошку: и квасок был деревенский, и огурчики огородные, и колбаски отдельной в сельмаге нашлось

А холодильника в деревне, понятное дело, нет

И тут – гроза с ясного неба, с градом, в виноградину величиной – весь сад засыпало

Собрали мы этот град – и в окрошку

Ничего вкуснее не ел

 

Но пришлось нам с Волхова бежать: Женька пил, не переставая, и доходило до скандалов (а к себе, на Бульвар, не уйдёшь, не уедешь: в одном доме...)

<Пил Михнов в деревне  лишь поначалу, потом – работал: за три месяца, с июля по октябрь, им сделано почти 400 работ, они зафиксированы в моём каталоге. – Е.С.>

 

“ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ САМОУБИЙЦЫ”

 

Жене Зубкову и Папе Мартину

 

... ведём с Юрой Малковым, врачом-наркологом, под руки, Михнова к пивному ларьку, на Восстания. Переводить с портвейнового запою – на пиво

Юра рассказывает: “Мне, говорит, не проблема – лечить директоров и партийных боссов. Им дашь таблетку или вошьёшь ампулу, скажешь: “выпьешь – сдохнешь”. Дрожат и не пьют. Им дрожать привычно. А вы ж – профессиональные самоубийцы, вам лекарство, и – “не пей”, а вы – улыбнётесь и стакан водки хряпнете...”

Что да, то да. А выражение я это слышал ещё от Юрика Климова, в 1960-м, когда мы, пропивая брюки Эдика Поречного в университетской столовке, укушались пива (по 10-15 бутылок на рыло), после чего Юрик подошёл к понравившейся девушке и спросил: “Как вам нравятся огненные губы фонарей и профессиональные самоубийцы?” Девушка сиганула на другую сторону улицы и долго оглядывалась... Юрик Климов тоже был поэтом, биологом, и умер – в автобусе, от сердца, лет 10 назад... (См. Ант., 5Б)

 

МИХНОВ В ВОСПОМИНАНИЯХ ПОЭТА-СОБУТЫЛЬНИКА

 

... надлежит рассказать ещё:

... про метель, когда меня откопал мент у эрмитажа (а началось с получки и выпивки с михновым)

... про мента и соседей по коммуналке

... про гешу гуткину с раисой, покупательниц (“деньги и картинки выбранные – оставьте, а сами – валите отсюда на хуй!”, афоризмом художника)

... про почеркушки для элен бакстер де вилль морен ли хант, оказавшиеся в “аполлоне-77” шемякина (и моём)

... про то, как женька выкупал свои картинки у богомолова-или-новожилова-коллекционера, вроде (деньги появились, не оставлять же своих детищ в “чужих руках”!)

... про сашеньку исачова и урок абстрактой живописи с михновым у меня

... про алика альтшулера и стихи аронзона

... про наши с мышью инициалы на абстракции-73, замыленной г-ном нуссбергом

... про ещё одни инициалы (послеотъездные), проданные нортону

... про окрошку с градом под киришами на волхове (писано уже)

... про фильм “имена”, сделанный без моего участия (понизовский, михнов, аронзон)

про ...” –

а не проще ли написать самому книжку, назвав её “женька михнов, в воспоминаниях собутыльника”?..

и про многое из этого упомянуто во многих томах антологии – см. “ембрионы михнова-войтенко и секретарь обкома толстиков”, том 5Б, “михнов и зверев” кулакова, том 4А, “аронзон и михнов”, 4А, и т.д.

 

... нортон, на своей выставке женьки (в 88-м? – видеоплёнка утеряна; найдена! – но снято не всё), ехал со мной и решетняком в машине и ахал, на наши рассказы о михнове: “ах, это надо бы – в каталог!” (каталог, при том, уже вышел – как всегда, у американцев – более чем знакомо – принцип: сначала изобретение-патент, а потом уж – и спросить можно: почему не работает?...)

 

... 5 лет нашей предотъездной дружбы с михновым – пришлись на его самый тяжёлый период: с 37 до 42 лет (годы самоубийств и смертей гениев, творческих – по м.зощенко, “возвращённая молодость”; перечтите! – рекомендую...)

 

и много чего ещё...

 

 

ТРУБА И ТРЕУГОЛКА

 

“галецкий бомба в треухголке”

(“автор, “наталья киевская”, 1973, Ант., том 3Б)

 

Худо было Женьке

Худо, впрочем, ему было всегда

Звонит посередь ночи: “Приезжай, будем в дурака подкидного играть...”

Ясно: бессонница на отходняке, тошно-скушно-одиноко

Еду. Играем. Мухлюет, гад, по-чёрному: шемякинскую треуголку у меня выиграл (или, вру! – цилиндр-шапокляк, из Парижу, Миша прислал), и горн солдатский, с клеймом Усть-Ижорского полкового оркестра (от Германа Колегаева, коллекционера-книжника), на котором я играл в честь отъезда Бродского, у дома его... (по отъезде)

Мне не жалко: Михнову ж...

 

– А Аронзон тебе, говорю, стихи читал?

– Не-а... Стеснялся.

А сам меня, при том, километрами стихов Аронзона зачитывал, посмертно...

И сидел у него, почти всегда – Алик Альтшулер, ещё один друг Аронзона (“Альтшулер, мой голубчик голубой...” – ещё одной вариацией, Лёниной)

Сидел молча, двух слов при мне не сказал, за все встречи – но он был единственный, кого я видел в доме у Михнова...

 

 

ПРОЩАНИЕ (на тему ж)

 

Уезжаю я. Лето 1975-го. Вызывает к себе Михнов, на Рубинштейна.

Лежит – голый, мокрый, волосатый... На полу – выдохшееся шампанское (Валентина Александровна покупала, чтоб с портвейнового запою слезал)...

Магнитофончик включён... “Спой мне, говорит, песенку... Расскажи сказочку... Вот ты уедешь – а я буду слушать, и плакать...”

Пою, бормочу ему чего-то в магнитофон.

А стихов ему я так никогда и не читал.

Это он мне – Аронзона (посмертно)...

 

 

ПОЭТ-ХУДОЖНИК (И НАОБОРОТ)

 

... едем с культуртрегером и гешефтмахером Глезером в машине, с какой-то выставки в его-Нортона музее, в Джерси-сити

– Книгу, говорю, делаю – “Стихи художников и рисунки поэтов”

– А разве художники пишут стихи?!

– А как же! – Бурлюк, Малевич, Филонов, Шагал, Розанова, Гончарова... Целков, Михнов, Шемякин, Шелковский, Олежка Прокофьев...

Внял, презерватив-гондон штопанный

И устроил в Москве выставку живописных произведений Войновича и Нарбиковой, и прочей шушеры – публика схавает...

 

Стихи Михнова я держал в руках ещё там, машинопись в пол-листа, переплетённую

Но не дал

Годы выбивал потом из Приходьки, получил, в ксероксах, но и пыл уже на издание книжки увял, да и – кому они тут?

А “там” – когда ещё дойдёт?

 

Стихи – не хуже Малевича-Филонова, но похуже, чем у ПОЭТА Бурлюка (Нуссберг долго не мог въехать в 1982-м, когда я ему читал отца футуризма, но потом заорал: “Издаю!”... и издал – 5 [или мене?] экземпляров в своих коллажах, забыв упомянуть меня)

Стихи Михнова мне уже издать (или даже найти, в завалах-архивах) как-то не под силу

Но констаНтирую: писал

 

P.S.: Cр., к примеру: “Дадаев Д. “Чёртов круг”. Стихи. Их содержание составляют жизненные впечатления и мир образов, звуков и красок в соединении одного с другим. 1993 – 105 с., обл. СПб: БАЛТИЙСКИЙ ПАРУС. $2.95”

(Каталог книжного магазина “Книги 2002”, N&N International, №114, стр. 15)

– ну, блин, “мир образов”...

печатают...

 

 

МЕНТЫ И ПРОЛЕТАРИАТ, ПОКЛОННИКИ АБСТРАКЦИИ

“на деревянных досках поллок

а.иванов развесил мусор

его супруга смотрит мутно

тоскуя о проблемах пола”

 

(“гратис”, текст 14 февраля 1973, совм. с а.б.ивановым; неопубл.; покладено оным а.б. на музыку – и записано...)

явная реминисценция “по Михнову”: тут и мусорА, и Джексон Поллок, и даже малоудовлетворяемая супругом-алкоголиком жена художника  <с Ивановым Михнов не был знаком – Е.С.>

пророчество, грустное: по смерти Михнова, его (уже покинутая им <наоборот - Е.С.>) жена, Женечка – вышла замуж за милиционера  <замуж не выходила, тем более – за милиционера – Е.С.>

всё спокойней, чем быть женой непризнанного художника – пусть и гения...

 

... менты грузили Михнова в “блядовозку” (он же – “хмелеуборочный комбайн”), поломали вдребезги кисть правой руки, висела тряпкой

рука не работала – год, даже ложку подносил ко рту, придерживая левой, мне картинку 1961-го, немногую даренную* – надписывал (в 72-м?), “двумя руками”

но стоило ему взять в руку мастихин – рука ... начинала работать

как неповреждённая

из чего я сделал вывод, что ею управляло другое полушарие, “творческое”, а не “функциональное”

(* картинку, раннюю, потрясную! – выморщил у меня в музей – великий коллекционер Норто Т. Додж – как и парочку ещё его, Михнова... не пропадут – хоть не видел на выставках... “музею” – подавай соц-арт: оно им понятней... прим. 2013)

 

менты были нашей сугубой реальностью, вытрезвители и отделения милиции

смутно помню: иду на бровях, разве что не на четырёх конечностях – вижу за квартал знакомую синюю униформу... выпрямляюсь, и – строевым шагом – мимо мента, заворачиваю за угол, и – расслабляюсь: опять не помню, как и на каких четырёх костях или с уклоном куда, иду...

(даже здесь они меня, в Техасе, из инфаркта вывели. Мышь орёт в телефон: “Хэлп ми! Май хазбэнд из даинг!” – и до “Скорой помощи” завалилась кодла “копов”-полицаев, в униформе. Я враз протрезвел и поправился, и потом – кокетничал уже с медсестрёнками, как ни в чём...)

 

... и вот, приходит мент на Рубинштейна, карать-штрафовать за что-то художника

Вошёл в полутёмную комнату-мастерскую, потоптался сапогами у входа: на стенках супер-абстрактные картинки висят, всё вокруг краской заляпано

Позырил глазами по необычному, сугубо формальному, и – неожиданно: “А вы нам – Красный уголок... не оформите?”

Так и представляю – картины Поллока российского в Куйбышевском отделении милиции на Лиговке (где бывал, – отмазывая, в частности, Глеба Горбовского, от повяза, да и потом, неоднократно)...

 

А в квартире у матери, на Восстания, помимо висевших у неё в комнате работ, соседи – разрешили и в коридоре, и в кухне, и даже ... в своих комнатах: “Это не картины, но это – так красиво...” Так и водили гостей, по всей квартире, экскурсией...

 

Когда я называю Михнова “русским Поллоком” – это не комплимент Михнову, это комплимент – Америке

Джексон был тоже пьянь преизрядная, на машине и разбился, не вписавшись в поворот (там сейчас – памятник), но посмотрел бы я на него – в Питере 60-х: без красок, без бумаги-холстов, без студии – и при наличии ментов и коммунальных соседей...

 

“Искусство создаётся не благодаря, а – вопреки”, – глаголел я в 70-е, ещё там. И называл себя – “идеологом вопрекизма”.

 

Поскольку учился я, года с 1970-го (а по картинам его – и ранее), у него, Михнова-Войтенко, и у таких художников, как Валентин Исаакович Левитин (с 1962-го), у Шемякина (до-товарного, богемы-эстета из коммуналки, с 1963-го), Галецкого (с 1964-го), Леона Л. Богданова (с 1969-го), Элинсона (с 1973-го), Тюльпанова (с 1973?-го), Виньковецкого (с 1974-го), Нуссберга (с 1974-го), Понизовского (режиссёра, гуру и скульптора, с 1974-го, а по рассказам – и ранее), у Рухина и Жарких (с 1974-го), у “стариков” – Герды Немёновой, В.В.Стерлигова и Т.Н.Глебовой, у мало знаемых “молодых” – Геннадиева, Росса, Путилина, Глумакова, Петроченкова (см. “Мои 100 художников”, не написано и неопубл.)

У тех, кто жил и творил – вопреки

 

И столпом среди них – был Женя Михнов...

 

/28 ноября 2001, с 2-х дня до 7-ми вечера/

 

 

ПРИОХОТИЛ  К  МИХНОВУ  ПРИХОДЬКО

 

не было бы и этой, хилой выставки-2000, в “мраморном”...

уезжая в Париж в 71-м, Шемякин оставил мне в наследство своего фотографа, Гену Приходько, которого держал “в чёрном теле”, давая заказы, но не приближая (за стол – не сажал)

неохотно, за зарплату, Гена таскался со мной по мастерским доморощенных гениев, щёлкая их и их бессмертные творения, и щёлкая добросовестно

однако, испортил я технаря (о чём надлежит – и где-то писано, в антологии? – особо)

после третьего-четвёртого выхода по мастерням, Гена стал интересоваться: “Ну, когда пойдём по художникам?”

и привёл я его к Михнову

погиб человек

увидел живого гения, стал ему старшим братиком (будучи на 5 лет помладше), и даже про зарплату забыл, снимая Михнова

 

тогда и была сделана гишторическая “кино-серия”: изготовление абстрактной гуаши (двумя кадрами бездарно попользованная в фильме “Имена” Максима Якубсона)  < в фильме другие работы Михнова – сделанные на выставке в подарок музыкантам – Е.С.>

кинокамеры у нас не было, да и плёнка – какой там цвет, чёрно-белая

загнал я Приходьку на стремянку, “Снимай, говорю, по счёту...”

“Раз!” – Михнов окунает лист ватмана в ванну с водой

“Два!” – кладёт его на стекло, на стол

“Три!” – берёт с окна банку с гуашью и кистью, брызгает на мокрый ватман

 “Четыре!” – берёт мастихин и “формует” им краску по ватману, создавая рисунок

и так – до конца, весь процесс

 

... банки с кистями на фоне заляпанного окна, выходящего на кирпичный брандмауер, в расстоянии чуть не рукой достать, во дворе, напротив

... профиль Михнова, контррельефом, на фоне окна

и, что это была за картина, не помню – можно посмотреть на чёрно-белом заключительном фото

год, приблизительно, 73-й (74-й?)   <14 апреля 1973 г. – Е.С.>

 

прошли мы, минимум, по двадцати мастерням

все художники были как художники, ну, антураж поскромнее (у гениев: тот же Валя Левитин) или попонтовее (у товарнячка: Белкин, Геннадиев)

но Михнов, абсолютной аскезой и минимализмом – банки с красками и картины (и более ничего: стены с живописью и заляпанный пол) – выделялся и среди них

 

и остался Приходько с Михновым

привозил мне Николушка Решетняк грустную фотку, из последних, прижизненных: идут два гномика, в шапочках-колпачках, по заснеженному Питеру: Михнов и Приходько, где-то в новом районе, мне неведомом совсем...

шесть лет <13 лет, с 1975 по 1988 – Е.С.>, уже без меня, Гена опекал Михнова: Валентина Александровна умерла, Женечку Женя выгнал <не выгонял, сама ушла, а потом В.А. умерла – Е.С.>, Алик Альтшулер уехал в Израиль, а больше никого у него не было

 

и – четверть века спустя – выставка в Русском музее, из работ, сохранённых Геной Приходько

нарисовалась какая-то неведомая сестра, наследница, много работ ушло невем куда, за копеечки, за кордон

полдюжины гуашей Женя посвятил или надписал мне, каким-то чудом добрались

Нортон Додж в октябре 2001 делал третью(?) выставку Михнова, в Ратгерзе, для микро-каталога что-то писала куратор-искусствовед (славистка по образованию <и типичная американская блядь – по призванию – К.К.>) Джейн Шарп

приезжала за материалами ко мне, парились нагишами в баньке, но что и как там зацитировано “из меня” – я не в курсе

на выставку меня не приглашали, и каталога я тоже ещё не видел

/1 декабря 2001/

 

Приложение “об ИМЕНАХ”,

с интернета, 2 декабря 2001:

 

 “gнu.ру 2.0 – ежедневное информационное издание gнu.ру

(//www.dni.ru/news/art/2001/11/30/2724.html)

Супер-проект Русского музея “Абстракция в России” 30.11,2001, 12:02

 

   14 декабря в корпусе Бенуа Русского музея в Петербурге будет представлен грандиозный выставочный проект “Абстракция в России: XX век”. В этом проекте Русского музея впервые примут участие петербургские галереи и выставочные залы.

   Одновременно с выставкой в Русском музее на 23 площадках пройдут более 30 выставок абстрактного искусства. Воплощение столь впечатляющего масштабного замысла потребовало мобилизации всех художников Петербурга, чье творчество прямо или косвенно может быть отнесено к абстрационизму. Проект Русского музея и в самом деле обещает стать городским фестивалем абстрактного искусства. На одной лишь – главной – выставке в Русском музее будет продемонстрировано более двухсот произведений живописи и скульптуры из собрания музея, которые были созданы на протяжении всего XX века. В распространенный несколько месяцев назад список художников-абстракционистов вошли более 150 имен, и этот перечень не был окончательным. Абстрактное искусство русского авангарда будет представлено работами К.Малевича, В.Кандинского, П.Филонова, М.Ларионова, А.Родченко, Л.Поповой, И.Пуни, М.Матюшина и др. Помимо этого, на выставке можно будет увидеть послевоенную абстракцию 1950-1970-х гг., а также работы нового поколение абстракционистов 1980-90-х гг.”

 

Михнов-Войтенко и его соратники-современники – имени ещё не удостоились...

Зато в нестройные ряды питерского абстракта “прямо или косвенно” влились – от /из/ члена Боровского (белкина) – Африка и Новиков, и явно – тусовщики Богомолов и Герасименко, как столпы абстракции...

Помнится, наезжал на меня году в 95-м Русский музей: “мы, мол, делаем выставку 60-х” – “кого да кого, говорю, – белкина, овчинникова, богомолова?” – “да, а откуда вы знаете?” – “а левитина, говорю, валентина исаковича?” – “а это кто?” – “сходите, говорю, блядь, в музей достоевского, три троллейбусных остановки – русский музей его в 70-е не покупал, а достоевский – отчего же” (там, кстати, и шемякин, и эрнст, и вообще всё, что можно было подогнать под “тему петербурга”, из формалистов-абстракционистов)

 

Впрочем, в абстрактный офортик Левитина (в манере “михнова-поллока”: Валя запорол офорт, и зачирикал его линиями, чтоб доска не пропадала), конец 60-х – четырьмя руками и ногами вцепился Филлип Деннис, директор музея Ратгерза и парочка его кураторов: “ах!, абстракция 60-х!”

Гениальные натюрморты и пейзажи Левитина – вызвали лишь реакцию: “кубизм? 60-е? – это нас не интересует!”

Понятие “мухинский кубизм”, первая ласточка свободы в питерском “полу-официальном” искусстве 50-х-60-х, паче – имя Вадима Игоревича Успенского, им (искусствоведам!) было, естественно, неведомо...

 

Посмотрим, что напашет с абстракцией – “Русский музей”...

 

/3 декабря 2001/

  

 

МИХНОВ-2, РЕМИНИСЦЕНЦИИ “НА ТЕМУ”

 

ПОСТСКРИПТУМ, “ПРАГМАТИЧЕСКИЙ”

 

... За 5 лет Михнов подарил мне примерно 5 картинок (одну по моему выбору, одну – “посвящённую”)

Абстракцию маслом (“Новый год”, как назвал её я: многоцветные капли и потёки-полосы  красок) по чёрному фону, картон, малый формат, 1961 (продана Нортону)

Зелёную с инициалами “ККК и ЭКП” – Женька страшно брюзжал, что потратил вдесетяро больше времени, как на “фигуратив”, 1973? (пропала в “архивах Нуссберга”, при пересылке; воспроизводится по ч/б пробке, в Ант., том 4А)

2 или 3 почеркушки, гуашь, в писчий лист (пропали, будучи доверены Наталье Лесниченко, моей секретутке, <экстра-класс минетчице и, как выяснилось ... стукачке..>К.К.)

И только уже в 90-х Приходько переслал с полдюжины гуашей, надписанных “пост-отъездно” мне, укорив моего друга, что дарил мне мало работ (одну, розово-красную, с инициалами опять же – пришлось продать Нортону), 4 окантованы, 2 или 3 ещё нет...

И ещё одну удалось раздобыть-“зажать...”, стороннюю (маленькую гуашь, 1967?, цветную, полупредметную – как бы лицо)...

Пропали (явно выкинуты моей матушкой, как мусор) и его “уроки Сашеньке Исачёву”, композиции грифелем на писчем листе… <1974 год, сделаны в гостях у К.К.– Е.С.>

(Как, впрочем, пропали и мои “абстрактные акварели” с натуры, 1973, вдохновлённые циклом Михнова “Пиздёнки”, название – его)...

 

А сейчас – переписываю фильмик Максима Якубсона, “Имена”, чёрно-белый Питер и – 8-миллиметровые любительские кинокадры моих друзей: Аронзона, Михнова, Понизовского – единственные живые лица в городе живых покойников...

(Как “живые манекены” и “мёртвые люди” – в серии “Супермаркет” моего друга Кевина Кларка, прославившегося серией фот “Красный диван”...)

И звучат голоса – Аронзона (читает стихи), его жены Ритки (или кто-то дублировал? – “мертвецов голоса”, кои уже не помню...)

 

Обнаружилась случайно и запись (с пластинки) Коли Рубцова, тоже моего друга-1961...

И где-то, (на магнитофоне у Михнова), записан и мой голос. Песенку ему пою, сказочку рассказываю...

 

А Михнов, как выяснилось по датам, не дожил и до 50-ти (1932-1981), умерев через 6 лет после моего отъезда

<Михнов умер в 1988 году – Е.С.>

 

И теперь я – на десятку постарше Михнова (а был – почти на неё же, младше)

 

 

ВОСТОК И ЗАПАД

 

“... движение к востоку неуклонно

мы ждём когда постоят нас в колонны

и запоют над нами /сентябри/ (?)...”

(ККК, 70-е?, не помню, по памяти)

 

“Пётр Глотов. ПОБЕГ. К 10-летию фильма “Облако-Рай”

Коля уезжает на Дальний Восток, однако в финале фильма автобус движется на заходящее солнце. Такой вот парадоксальный путь к Востоку – через Запад. Но подлинный Побег из посюстороннего в потустороннее и мог быть только таким, только через Nigredo – ведь, как известно, именно на Западе живет смерть.”

(Журнал ИNАЧЕ. Новости Начала Века, интернет, сентябрь 2001)

 

Результаты поиска (информация) 16-02-2000:

 

   МЕККА АБСТРАКТНОГО ИСКУССТВА В МРАМОРНОМ ДВОРЦЕ

 

   Выставка произведений Евгения МИХНОВА–ВОЙТЕНКО (1932 – 1981) в Мраморном дворце (РУССКИЙ МУЗЕЙ) на ближайший месяц станет “меккой” ценителей абстрактного искусства. Открывая выставку, Александр Боровский (cлупивший с Приходьки парочку-тройку работ Михнова для себя, и полдюжины – для Русского. – ККК) заметил, что творчество одного из ярких представителей ленинградского андеграунда (слово “диссидент” в конце 1950-х еще не вошло в обиход) в полной мере соответствовало революционным идеям абстрактного экспрессионизма, получившего развитие в те же годы в Америке. Выставку МИХНОВА–ВОЙТЕНКО составили работы, предоставленные Русским музеем и Геннадием ПРИХОДЬКО, во многом благодаря которому эта выставка вообще стала возможной. Ретроспективу творчества художника открывают ранние рисунки начала 1950-х годов (“Автопортрет”, женские портреты), выполненные в традиционной манере, но уже несущие напряжение линии и цвета. Живописные абстракции 1956 года (огромные – 2.5 х 1.5 м – холсты) одновременно отражают переживание опыта русского авангарда (Филонов, Евграфов) и наэлектризованную американским абстрактным экспрессионизмом (Поллок, де Кунинг, Крэснер) атмосферу послевоенных лет. Наконец, абсолютно самостоятельными и выходящими за рамки каких-либо ассоциаций в истории современного искусства являются знаменитые акварели и рисунки тушью 1970 – 1981 годов, для большинства из которых характерно практически монохромное (серовато-коричневое, грязно-синее, перламутрово-мутное) колористическое решение и напряженная ирреальная топология рисунка, рождающая ассоциации с кристаллическими “узорами” многократно увеличенной поверхности углеродных сталей. “В последних своих работах, – считает Михаил Герман, – Михнов словно бы покидает освоенную искусством своих предшественников территорию и вплотную приближается к миру неоткрытых пластических ходов и лабиринтов.”

(© 2000 “Арт Медиа”, Санкт-Петербург, при поддержке АОЗТ “ДУКС”)

... блевотно читать этого казённого потц-совкового “исхуйство-еда” – но других и там – не держат (ККК-Махно)

 

... на выставке, в привезённом год назад фильмике Гельки Донского, среди двух-трёх десятков посетителей (не боле, скорее – мене), в возрасте 50-70 лет – узнал только его и Приходьку, остальные даже смутно не знакомы

тщетно искал в кадрах Женечку – не было, не узнал или не опознал(?)...

единственно – в первых же кадрах – промелькнула жирная морда Боровского, куратора и устроителя (его я, вроде, мельком видел на выставке у Доджа, в конце 80-х, его и Перца, выездных искусствоведов...)

 

/28 ноября 2001/

 

Прим. не “углеродная стать”, а вполне железо-жесть:

“Моего” в музее-коллекции Нортона Т. Доджа – выставлены только консервные банки-пепельницы, в ассамбляже “Апт-Арта”, молодых московских резвунчиков 80-х*: увидев их у меня дома на Корбин (не резвунчиков, а – пепельницы), Нортон тут же возгорелся и выпросил, “для музея”.

Банки – как банки: из под “Бычков в томате”, шпрот и тому подобного.

Окурки, бывшие в них, в музей уже не пошли... (почему-то?)

(* Также их именуют – не искусствоведы, а публика-народ – “восьмидерастами”, и, судя по курёхину-шолохову-африке-могутину – по делу)

 

 

“ИМЕНА”, 1996, режиссёр Максим Якубсон (~1955-56 г.р.), 1.28 мин., ч/б

(запоздалая рецензия)

 

пересмотрел фильм, привезённый Колей Решетняком, второй раз, 6-7 лет спустя...

услышал – смутно помнимый с 1960-62-го – голос Аронзона (с которого и скопировано “иудейское завывание”, “плач на реках вавилонских” Оськи Бродского, с той же картавостью и каденциями), увидел Понизовского, разговаривающего с Лёней по “каменному телефону”, хэппенинг – 2 булыжника, связанные верёвкой, где-то в 60-х, в Крыму (а я в Гальвестоне на Мексиканском заливе устраивал с Виньковецкими в 80-м – “чтение стихов под водой”, как его – Понизовского – ученик...)

и увидел выставку Михнова в ДК Дзержинского, 1978, в чёрно-белом любительском фильме, но куда как репрезентативней выставки в Мраморном

увидел работы его, на фоне стихов Аронзона (и наоборот)

увидел трёх живых (уже мёртвых) гениев

фильм начинается с сумасшедших питерских (и потом почему-то кишинёвских) стариков и старух, их безумной запоздалой любви, ими же и кончается, трагически-некрофильски

четвёртым в фильм к трём гениям засунули несчастного молодого самодеятельного художника Егора Харитоненко, убитого со-келейником, монахом, понтовый каталог его почеркушек (весьма ученических), и самодеятельные же стихи его вдовы, Яны Туминой, которые и звучат в конце фильма

кроме того, в фильме много девушек поют на голоса (ансамбль “Зелёные рукава”?), при том, поют Аронзона (столь же безобразно, как в фильме “Взломщик” поют Колю Рубцова, ныне классика)

 

... я как-то не въезжал, что фильм сделан пасынком вдовы Аронзона, Риты Пуришинской, вышедшей в конце 70-х замуж за Феликса Якубсона, режиссёра

отчего в фильме нет поминаний ни меня, ни Эрля

хотя от фотопортрета Аронзона (раздутого по моей просьбе Геной Приходько, равно и остальные его фото-кадры, той же мастерской Михнова), до дудочки (“старинного инструмента”) Вани Шумилова, игравшего у меня кухне с похмелья (в 74-м?), а потом на выставке Михнова в 1978-м, многое в фильме – как бы “моя работа”...

 

“хороший=плохой” фильм...

то ли максим якубсон некрореализма юфита насмотрелся, то ли на глазах у него бабушки и мачехи, в больших количествах, помирали, то ли “таинство крещения” так на него подействовало...

на выставке михнова в 78-м ему (режиссёру), по виду, было лет 13-14, 78 – 13 = 65, в 96-м ему было 30-31

дебют неслабый, но в этом возрасте можно быть и поумнее

помимо закадрового отца, возникает таинственный “учитель” артур, с грузино-армянской фамилией, с какими-то гомосексуальными обертонами (да и сам облик ученика – сладковато-педерастичен), что тоже характерно для – африки, курёхина, шолохова – питерской арт-тусовки

что и отвращает, по малости

культ аронзона в доме, культ покойников – отчего живые и смотрятся трупами (не говоря за возрастной ценз актёров – бабушек и дедушек, или же абсолютного молочного молодняка), аронзон покончил с собой в 31 год, михнов умер в 49, и только понизовский дожил “до старости” – где-то за 60... кадры же, любительские, 8-миллиметровые “главных героев” – и вовсе отсняты по ранней юности, в 60-х, не говоря за юно-убиенного художника-“монася” егора...

 

 

ИМЕНА И ДАТЫ

 

аронзон застрелился 13 октября 1970

13 октября 1959 я написал свой “туман”

с аронзоном в экспедиции оказался в начале лета 1960

всего “нашей жизни” было 10 лет (плюс последние пару-тройку лет общения со вдовой, 1973-75)

и вечер аронзона в 73-м на психфаке, по просьбе вдовы, устраивал я (после чего с треском накрылся клуб “леонардо”, на красной-галерной, в особняке бобринских), а второй вечер памяти, 1976 – уже мои “ученики” (см. “дневник юлии”, Ант., том 4А), поэты, которых я заразил аронзоном

мне, вероятно, повезло, что “не сошлись мы с лёней”, в начале 60-х (а то бы он меня задавил, как альтшулера или там ромку белоусова), мне хватало с избытком – влияния бродского (особенно в 62-м, когда делали с гришкой-слепым его первую книгу)

влияния, по счастью, изначально чуждого, “кафкианского”, с аронзоном же могло быть гораздо больше пересечений – от хлебникова до заболоцкого

аронзона я знал живьём неделю в большом невере, июнь 1960, и в пару визитов к нему с гришкой-слепым в районе 64-го

далее пошли пересечения “по друзьям”

эрль, белоусов, богданов, галецкий, и, наконец, михнов и альтшулер (плюс запоздалая вдова, в 73-м), и понизовский – осень 1974

“избранного аронзона” я делал с эрлем и вдовой – в 73-74-м

якубсоны воссоединились с аронзоном “семейно” – уже по моём отъезде в 75-м, где-то в районе выставки михнова-78

и сделали фильм

сейчас я его смотрю – взгляд в зад – вспоминая и помня

 

/28-29 ноября 2001/

 

 

МИХНОВ-3, АУТО-МОНОЛОГ “НА ТЕМУ”

 

... поутру спросонья 30 ноября:

ещё один соперник нарисовался: михнов и понизовский любили аронзона, а я – их

любили его как поэта, с ранних 60-х, а я нарисовался уже как бы “посмертно”, 10 лет спустя

и тут же, можно сказать, уехал – хранить память о них

смотрел вчера запись: борис иванович дышленко вспоминал об арехе, в 91-м, в квартирке-студии на брайтоне 15-м

как арех и а.г.сорокин повлияли на него и на всех

“я, говорит, ареха – вспоминаю каждый день”

но к арефьеву я его не ревную

у них, “барачников”, был свой поэт – роальд мандельштам (умер в 1961-м, я и собрал, 10 лет спустя, первую его книгу – для шемякина; не издана и по сю – 40 лет спустя...)

10 лет спустя...

20 лет спустя...

30 лет спустя...

40 лет спустя... роальда, стало быть, я знал ещё “при жизни”: осенью 60-го на биофаке зазвучали его “лунные лимоны”, в моём исполнении, от сестры

когда я уезжал, 15 лет спустя – роальд был уже “введён в обиход” и передан, эстафетой

заочно ругаюсь (сколько лет <и раз> спустя) с какой-то бля, любой гуревич, их, “барачников”, искусствоведом

 

1955-1975 – в 55-м я начал писать стихи, в 59-м написал свои первые, приемлемые

15 лет стихописания в россии, и 25 – на западе

художники меня любили, но не за стихи, а за то, что я любил их, художников

первая выставка – 1962-й, мухинцы (в кафе “улыбка”, в гавани)

вторая – в 1973-м, на психфаке, “графика и фотография”

третья – в 1974-м, “23 художника”, в 24-метровой комнате, у меня, на бульваре

и пошло: “выставка 13-ти фотографов под парашютом”, “4 лидера на дому: жарких, рухин, леонов, овчинников”, “образ меня в современном искусстве” – 1974-75, до отъезда

с 1975-го и по сю, за четверть века, выставок было – не счесть, паче – не счесть было художников

“нас всех по пальцам перечесть

но по перстам

друзья, откуда

мне выпала такая честь

быть среди вас, но долго ль буду

на всякий случай будь здоров

друзья мои, на всякий случай

из перепавших мне даров

друзья мои, вы – наилучший”

цитированный мне гумом, уже в техасе, аронзон

сказавший за меня, и задолго

художники были навсегда и надолго

помимо были поэты

и прозаики

и театралы

и музыканты

за бардов и не говорю, породив, для начала – клячкина (бррр... бля!)

кого же там только не было

 

кино – началось ещё в мухе, фильмом “мастерни” (в качестве зрителя, 1962-й)

продолжилось фильмом донского-иешкиной (1961-75), помянутым в “пчеле”: “константин кузьминский: поэт, человек, говно” (не снят, кадрами с 1961-го и по 1976-й, и намётками сценария)

“дневник юлии” (1980), bill cran

“austin transmissions” (1980), stewart heady

“русские уже здесь” (1983), ofra bikel

фильм “некрасовка” бориса кердимуна, 1985

и, наконец, в 1987-м, “взял в руки камеру” (точнее, дал её в руки мыши)

300 (500?) часов видеозаписей – поэтов, пьяни, мастерских, выставок, чтений

1987-2001

смонтированы, тяп-ляп, 3 авторских фильмика: “me & only me”, “me in NYC”, “труба”, 1985-88, в чудовищного качества записях

не сделан фильм “wazamba mtuta”, в заготовках

оставалось только сниматься, сниматься, сниматься

русское ТВ (Поротов), парижское ТВ (в “Некрасовке”), парижское русское ТВ (Коля Лупан), венгерское ТВ, русское ТВ Нью-Йорка, манхэттенское самодеятельное ТВ (2 фильма), русское ТВ Москвы и Питера, и, наконец, Андрей Загданский, фильм “Василий Яклич Ситников” (в работе; вышел в 2002)

 

я ученик стэна брекэджа (заочный), нуссберга, дзиги вертова <отменяется! – “арсенала” и “земли” довженко!>, бюнюэля, хамдамова – вот, вроде, и все “авторитеты”

остальное – просто кино (с предпочтением “тарзана” с джонни вайсмюллером и “пиратских” фильмов), остальное мне неинтересно – вычетом “параллельного кино” юфита, братьев алейниковых, “дебила” кондратова, гомо-лесбо-фильмов беллы матвеевой и т.д.

даже курёхин (в кино) меня не впечатляет (дарил мне “два капитана”, с БГ)

рано кубаева (неснятый с нею фильм по хайнлайну, «чужой в стране чужих»), наталья андрейченко (“шамара” – !) – полюбившися мне девушки, киношницы

но всё это не то

... ну ещё с полдюжины-дюжину стоющих американских и европейских фильмов (не боле – за полвека с гаком...)

 

воспитал и воспитываю некоторых фотографов (с полдюжины из ста), сотен пять фотопортретов с меня нащёлкано

лучшие – теодор массакар (рочестер), вилл ван овербек (техас), слава михайлов (утерян-пропал), пти-борис (боренька смелов, ленинград), нат финкельштейн (лордвилль), татьяна мещерякова (харьков-филадельфия), ольга корсунова (ленинград), саша нарышкин (ленинград), валентин-мария тилль (ленинград-париж), гена приходько (ленинград) – само собой (несчётно)..., паша антонов (курган-нью-йорк)... кевин кларк (“красный диван”! – забыл, но пока писал – позвонил... и опять не доехал...)

 

... сунулся, зачем-то, в “самиздат века” (посмотреть, кто меня снимал) – из 30 фотографий в ч/б “блоке 10” – 20 внаглую спизжены из моей антологии, и, естественно, не указаны (откуда)

ну как тут не навешать пиздюлей (хотя бы – устно) ваньке ахметьеву и владу кулакову, “составителям”-халявщикам

 

а весь фотоархив мой, пара-тройка тысяч фотографий – не разобран и по сю, вычетом использованных в антологии (по паре сот на том, помноженных на 9)...

 

и т.д.:

 

   “Художники представлены чаще всего потоком фотографий со скудным комментарием. Но именно Кузьминский закрепил на бумаге легенду об А.Арефьеве и его друзьях. Именно он упомянул в антологии ученика П.Филонова Евгения Ротенберга, до самой смерти в 1968 году писавшего замечательные картины на картонных коробках из-под тортов, которые периодически уничтожали родственники. Именно Кузьминский опубликовал рассказ о тонком художнике Вадиме Успенском, убитом в возрасте 29 лет при невыясненных обстоятельствах на Камчатке в 1969 году. Сгоревший в мастерской Евгений Рухин и “тихий кузнечик” Алек Рапопорт, такелажник Эрмитажа Михаил Шемякин и вождь группы кинетистов авантюрный и претенциозный Лев Нусберг. Олег Григорьев (за освобождение которого еще полгода назад боролись митьки) и “тевтонский рыцарь” Андрей Геннадиев, стерлиговцы и “художники биолого-почвенного факультета”, первая квартирная выставка и первая уличная... В последнем (пока что) девятом томе (строго говоря – втором полутоме пятого тома) подробно изложено дело художников Юлия Рыбакова (ныне – депутата Ленгорсовета) и Олега Волкова, осужденных за политическую деятельность по уголовной статье в 1976 году.

   Задуманная как памятник новейшего “подполья”, антология отклоняется в прошлое, когда речь идет о публикации неизвестных текстов Н.Пунина, К.Малевича, Д.Хармса, о том, чтобы воздать должное памяти переводчицы Байрона Татьяны Гнедич, литературным секретарем которой К.Кузьминский числился. Задуманная как архив, антология тесно связана с настоящим. Дело не только в том, что многие ее герои живы и мы можем встретить на улице живописца-колдуна Владимира Лисунова* в широкополой шляпе, безногого режиссера Бориса Понизовского*, бородатого моряка-абсурдиста Владлена Гаврильчика. Вот мелькает на одной из фотографий круглоголовый 16-летний подросток с наивной улыбкой, а подпись гласит: “Митя Шагин”. Дерево подполья пускает новые побеги непрерывно, и есть перспектива, что ближайшие десятилетия Кузьминский будет в окружении любимых борзых* громоздить кирпич за кирпичом свою антологию.”

(Михаил Трофименков, искусствовед, “Такелажник, поэт, “бродячий магнитофон” /об антологии К.К.Кузьминского и Г.Л.Ковалёва, “У Голубой лагуны”/, рубрика “Истории из спецхрана”, “Смена”, №126, 01.06.90)

 

* уже “не”...

 

/30 ноября 2001/

 

– михнова, раскиданного по томам, искусствовед миша трофименков – не заметил...

и борзая тоже осталась одна, сладкая моника... (13 лет!...)

фотографы – тёзка костя брюханов и педиатр олег (2 м 5 см) наезжали в выходные, учинили дежурные съёмки с пулемётом “максим” на железной дороге – я в белом шерстяном африканском пастушьем плаще (от николы) и при афганском чёрном ружьишке, ручной ковки, капсюльном – из прошлого века (12 зарубок на прикладе – не козлов считали!...)

а самолётик свой, “кольб ультралайт”, я так и не отснял, продал (одна надежда на кадры донского...)

 

/3 декабря 2001/

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ “К МИХНОВУ”, ПИСМО ГЕНЕ ПРИХОДЬКО, ФОТОГРАФУ

 

[конец 1988, подвал на брайтоне]

 

Гена, милый!

Только послали с Иваном гонца в оба конца, чтоб Женей всерьез заняться – и ...

Тяжелая у меня была с ним дружба, а прощанья – и вовсе не было, разве за полгода до того, потому достал он меня своими капризами...

Грустное фото – 2 гномика, седо-бородатых, в вязаных шапочках и стёганых курточках – на Черной речке – и кто? Гениальный Михнов, ростом под метр 80 и друг его фотограф Приходько, тоже не малютка...

Устал я, Гена, от трупов... (ШЕСТЬ БЛИЗКИХ ДРУЗЕЙ И МАТУШКА – ЗА ОДИН ТОЛЬКО ГОД...) Сейчас вот – послал по телефону на хуй пьяную вдову Анатолия Кузнецова (невозвращенца), которая только пиздит и жалуется, что “грабят”, публикуют – а сама даже библиографию мужа не составила... Разговор с ней – хоть пойди и напейся. Но – не пью. НЕ ДО ТОГО.

 

Благодарен я тебе, Гена, за то, что оставив на тебя гениальную пьянь Женьку Михнова – не ошибся: оставил НА ДРУГА. О том, как ты его опекал – я слышал и от Решетняка, и от Бахурина – ведь, вычетом покойной Валентины Александровны, ушедшей (когда? почему?) Женечки и Алика Альтшулера, у него не было НИКОГО. Вычетом тебя. Я ж сам тому свидетель, промучившись с Михновым года 3 перед отъездом.

Так хотелось сделать книгу о нём – ПРИ ЖИЗНИ его, с ним... И стихи чтоб (стихи художников – это моя особливая тема, но стихов Михнова и Левитина у меня нет...), и мысли их об искусстве, а о музыке... Всё, что знаю – что любил Михнов Пабло Казалиса...

Словом, грустно, Гена... Пишу – а в галлерею вваливается озверелый Саша Жданов, пародия на Зверя и Михнова, пуповой талант, но – алкаш и ханыга, жена тут по его делам в Вашингтоне бегает, 20 ящиков картин “в дар американскому народу” в Москве оставили, поверив дипломатам на слово – поселил их в соседнем доме, он уже весь дом перематерил, помочь ему НЕЧЕМ, с Нахамкиным он каши сварить не в состоянии, не работает, пьёт и психует, донской казак (этакий Григорий Мелехов, пузатый, в 60 лет), в феврале приехали, в марте я их устроил – и по сю работ не видно, только скандалы, шум, пьянь... Жалко человека, сигареты я ему выдал, а денег – проку? Один хрен, с ханыгами на Брайтоне нажрётся, тут 50 тысяч русских и еврейцев, и рестораны-магазины не у всех. Вот так и живём.

Пишу тебе о Жене – то Надька, то вот Жданов, а с утра – Очеретянский (том 3Б) с материалами для журнала, то да сё. Ночью слушал плёнку с рассказами о Сайгоне – Эрля и Кривулина, Драгомощенко и Брандта, записали мне там передачу по ТВ. И про “помойку” антологии – где Кривулин, уж явно, не в “драгоценностях” – Но:

слал ТЕБЕ все 9 томов, с трудом раздобыв полный сет, с Николой – хотел, чтоб ты И МИХНОВ увидели, прочли... Дошли ли? Сначала их потеряли в аэропорту в Мюнхене, потом – ?*

Никола мне привез бочку и пачку фот и материалов, включая пересъёмку <твоих> петровских – ностальгично, и пригодится, но просимые кадры с Михновым (когда я загнал тебя на стремянку и Женя делал работу “на счёт”) – нету, только кадр окна и стол с банками... СПАСИБО И ЗА РОХЛИНА (ТОЖЕ...), И ЗА ГРУППОВЫЕ, И ЗА ПИТЕР...

Материалов у меня набирается ЕЩЁ НА 9 ТОМОВ, а печатать?... Хочу хоть по частям готовить: твой, к примеру, потрясающий альбом Севера – так и лежит в макете, всех восхищает, но – печатать негде.** Сделал 5 лет назад для Шемякина полный макет и набор текстов Роальда, иллюстрировав их двумя сотнями “кинокадров” твоих фоток Питера (и Грановых, и Пти) и работ барачников – Мише всё некогда сделать 10-12 иллюстраций в лист к изданию. А сестрица Роальда, где-то в Париже, начала с качания прав и запрещений – теперь Мишель и печатать боится.

 

А я днями открываю выставку “Чёрный барак”, где по серому фону пущу кадры мёртвого города (твои, Пти, Грана), ниже – голубая полоска “Невы”, <ещё> ниже, <под>, по тёмно-вишнёвому – кадры барачников – лиц и улиц, сцены, жуть... Отдельно, в чёрном(?) круге – полдюжины-десяток самих работок в цвете (включая 2 морских пейзажа Гаврильчика, с которыми я тут светил на Ванькиной выставке с Курёхиным – голову покрасил в голубой цвет, бороду в тёмно-синий, на голубом ебипетском балахоне висели 2 “до-товарных” гаврильчика, Танька Толстая охуела!), плюс – книги трансфуритов с портретом-литографией Эрля в центре, макет Роальда (если Шемякин даст), и Ваши с Гаврилой книжки. (Твою, прекрасную, кладбищ – с дурацкими стишками сучки Басиной-Пашковой – не знаю ещё, как...). Будет, в целом, нехуёво. НО БЕСПРИБЫЛЬНО, как ВСЁ, что я тут делаю. Прибыль получает только Мишаня, от бесконечного, по 20 часов в сутки тиражирования литографий (и ... ЖИВОПИСИ...) – его литографии идут у меня на взятки хозяевам, чтоб не гнали из нелегального (полу-легального) подвала... Гаврильчиком – даже не нынешним – от них не откупишься: Шемякина подавай! Ну и подаю, благо Мишаня от тиража дарит иногда. Содержать меня он никак не может, содержа семейство-фабрику в 10-12 человек, включая есаулов <и прочую мондавошь>. Жешка – как прежде – красно говорит об искусстве, дарит мне МИШАНИНОГО почти качества масло (которое ему – не продать: подпись НЕ ТА...), и посещает большинство моих сборищ (Миша – ни одного!). Но РАБОТАТЬ Есаул – очень не любит, по-прежнему (и, если бы не Миша – ....) Так и живём, что, впрочем – не худо. Обвешал всю стену в изголовье малайскими крисами, афганскими гинджялами и кольтами, и бландербасами, на штыке боевой трёхлинейки – голубые женские штаны С НАЧЁСОМ (вру, к сожалению, БЕЗ начёса – Гена Трифонов в подарок привёз – а нужен ещё и ЛИФЧИК!), на фоне карты Гватемалы, сбоку – компьютор (с компьютор-графикой, сам делаю иллюстрации), телевизоры, видео, аудио (дешёвка, конечно, пользованные, Миша Гулько приволок за пару сотен) и пр. Потолок завесил канатами (манильские, пахнут смолой – из мусорника у пляжа), на полу – ковры, на стенах (сам строил!) картины, в боковушке – 2 копировальные машины, пеку книжечки-самоделки, словом, живём. И дворик, м. 20 кв., со скульптурами Олега Соханевича, напряжённый металл, да в коридоре – куча скульптур Лёни Лермана, да 3 борзых – и

РАБОТА.

Ненормированная, ненормальная, но – если 9 томов видел, поймёшь. Ещё 4 надо готовить-сдавать, да отдельные книжки, да вышла днями ещё одна моя антология в Вене, “Забытый авангард” – под сотню имён 20-х, 2-ой том, критико-библиографический, а 1-ый, хрестоматийный – ещё надо копировать, макетировать, сдавать...

И художнички покою не дают. Одному то, другому это, все – поголовно – неприспособленные (особенно новоприбывшие), а Нортон на всех один (и сейчас, вдобавок, всю осень – в Калифорнии, так что – не продашь, не покажешь...)

Поэтому 13 сентября закатил выставку-перформанс “МЕНЯ НЕТ ИЛИ ВСЕХ – НА ХУЙ!”, затянув галлерею чёрным пластиком, на чёрном матрасе лежал сам, в чёрных очках, рот заклеен чёрным пластырем, на дисплее компьютора время от времени загоралась надпись “ВСЕХ НА ХУЙ”, шёл бесконечный ч/б фильм “ТРУБ(а) (д)ЕЛО”, гремела дикая ч/б музыка (Юра Валов, отец московского рока, к анархистскому моему перформансу писал), над головой – лозунг белым по чёрному: “ВОТ ТАК ПУСТО И ПОСТНО У МЕНЯ НА ДУШЕ”, от хуя шёл чёрный рубчатый шланг через всю галлерею в белый унитаз, на голом теле – чёрные татуировки (классические), всем показывал на лозунг, на табло и на дверь, – дамы вылетали как птички. Снимали 2 видео и куча камер, включая Кевина Кларка, автора легендарного “Красного дивана” (бруклинский шустряк и гений – взял красный плюшевый диван и повёз его по всей Америке, снимая в горах, городах, пустынях и на льдах, с космонавтами, неграми, анабаптистами и фашистами – потрясная книга вышла, и я, кстати, не войдя в книгу – отснялся на том же диване – см. один из последних томов – не помню, который). Послезавтра, кстати, зван на его выставку в Сохо. Поедем.

 

На чём и прощаемся. Жду ответа, как соловей лета. НУЖНЫ КАДРЫ СОРТИРНОЙ ЖИВОПИСИ И ТИРЫ (интерьер, мишени) – ТИРЫ! – ТИРЫ! (пока они ещё есть!)... Сечёшь?

Твой ККК, Мышь и 3 борзые.

(Пардон за грязь, но барахлит кассета принтера).

 

– но кому это всё нужно?...

 

/последняя строчка – 14 декабря 2002, по привозе донским альбома михнова, изданного приходькой.../

 

* потом… потом – приходько (разведка сообщила) вмазал кому-то все 9 томов, и в каталог михнова – из моей антологии, том 4А, вошло лишь пол-статьи миши кулакова (параллельный анализ михнова и зверева), или даже отрывок…

(2005)

//kkk-bluelagoon.ru/tom4a/lensc.htm

 

** фотоальбом «ОТСЕКОША ГЛАВЫ, или порушенные церкви Севера», геникины – я тиснул (за свой счёт), и послал – но безответно...

THE BEHEADED CHURCH или ОТСЕКОША ГЛАВЫ… | ГЕННАДИЙ ПРИХОДЬКО КОНСТАНТИН К. КУЗЬМИНСКИЙ

April 19, 2008

//www.blurb.com/b/222839-the-beheaded-church

 

 

АЛЬБОМ ПОКОЙНОГО ГЕНИЯ

(анализ)

 

“Евгений Михнов-Войтенко”, в серии “Авангард на Неве”, ООО “ПРП” Санкт-Петербург, 2002, 208 стр., 1000 экз.

 

... идиотка андреева, совок герман (братик киношника и сын эмвэдэшника), в глаза не видевший михнова (при мне, до 1975-го) кривулин

(статью кривулина – поскольку имена значатся в конце – я было принял за продолжение германа или андреевой: стиль “совок”), + полторы станички маловнятного (“вааще”) б.устинова

вот с ними Гена и сделал – малопрофессиональный альбом, с доброй полутысячей иллюстраций гениальных работ

мой вышеприведённый текст – похерили пост-совки, казённые исхуйствоеды (и ХУЕ-сосы), меня же помянули дважды (и оба раза – с ошибками):

 

“ВЫСТАВКИ

1958 г. Ленинград. Дворец искусств. Персональная выставка.

1974 г. Ленинград. Квартира К.Кузьминского (23 января)...”

да не “23 января”, а – выставка “23 художника на площади 24 кв. метра” в сентябре 1974, вслед за “Бульдозерной”, в параллель ей (и где Михнов – занимал целую стену, микро-фото приводится на стр. 32 альбома), снимал – естественно, Приходько

 

“Из книги К.Кузьминского “Антология Голубой лагуны” (ни хуя себе названьице – в понтово-“академическом” альбомце?!)

заголовок на стр. 31, где начинается статья М.Кулакова из тома 4А антологии – о Михнове и ЗВЕРЕВЕ, параллельный анализ питерской и московской школ – не указано

(антологию Приходько к выходу альбома уже вмазал и “не по чему было справиться” – не в библиотеку ж идти?)

зато казённым сукам, совковой шестерне – явно выплатили зарплату, за их высокоумные “пердисловия” (очепяткой, по Наврозову), а германа – пустили аж и в переводе на аглицкий (оглуплять полудурков западных)

 

методом великого Василь Яклича Ситникова, моего учителя – вырежу всю гнойно-совковую текстовую графомань, и буду любоваться – сотнями репродукций моего друга

за что всё-таки и спасибо, Гене

 

по сведениям от Донского – “вырезали” из монографии не только меня, а и – ДНЕВНИКИ и СТИХИ самого художника, за полной им, искусствоВРЕДам, ненадобностью

вот и собирается, друг-фотограф – издать отдельно графику Михнова, невошедшую, с его же текстами (и, возможно, но БОЛЕЕ ЧЕМ маловероятно – моими...)

 

альбом – “дизайн, верстка, обложка – Елена Логунова” (и ещё там, помимо авторов четырёх предисловий-статей – кроме КУЛАКОВА! – в заду числится целая колонка: вечерина, вепрев, еперева, медведева, исаак кушнир…),

“автор-составитель альбома, куратор издания – Геннадий Приходько” –

представляет собой чудовищный хаос – дат, серий, техники, полное отсутсвие академического аппарата (вычетом “предисловий” совков-искусствоведов)

работы приводятся то в обрез, в лист (смотрится), то с пустыми полями, без какой-либо системы

типичный образчик малограмотного “самиздата”, под маркой – “госиздата”, что характерно для всей пост-перестроечной продукции

грамотные издатели-редакторы – свалили, померли или вышли на пенсию, издания осуществляют – бывшие девушки-корректорши и курьерши “на подхвате”

профессионалы-“предисловщики” – отделываются искусствоведческими пописушками, не об авторе (за полным незнанием предмета), а демонстрируя собственную ерундицию

таков нынешний симбиоз – некогда “подпольного” и продажно-оффициального, в мирном сосуществовании и сотрудничестве – капитализма и коммунизма конца века...

 

/15 декабря 2002, по получении двух экз. альбома – для себя и для нуссберга, от приходьки/

 

 

P.S. К АЛЬБОМУ:

 

... забыл приписать, добавить: по этим сявкам-искусствоведам, михнов был не в компании-сотворчестве с кулаковым и виньковецким, кубасовым и богдановым, галецким и др. (дышленко, остальных не знаю, не помню), своими друзьями-абстракционистами, а –

“мондриан и поллок, миро и кандинский, леже и малевич, стерлигов “с учениками”, пикассо-матисс и “головы, напоминающие ... фотрие”

и опять – “поллок, раушенберг, джонс или клайн,

кандинский, филонов, кифер, рихтер или базелиц” –

сообщает <пизда> катька андреева, “ведущий научный сотрудник отдела новейших течений государственного русского музея, кандидат искусствоведения, член союза художников россии, член международной ассоциации художественных критиков (aica)”

из живых имён присутствует (чудом!) “стерлигов с учениками” (см. ниже)

 

вступает второй арт-критик, арт-эксперт, сын “певца МВД” и братик попсового киношника, м.герман:

“послевоенный питерский андерграунд (в.шагин, ш.шварц, а.арефьев, школы стерлигова и сидлина и др.)”

к сведению: школа стерлигова – состояла из провинциалов пост-сороковых годов рождения: ю.гобанов, 1941, архангельск, познакомился со стерлиговым в 1972; елена гриценко, 1947, красноярск, со стерлиговым – 1972; г.зубков, 1940, пермь, со стерлиговым – 1963; в.смирнов, 1940, боровичи, со стерлиговым – 1965; михаил цэруш, 1948, кишинёв, со стерлиговым – 1971...

(по данным г.зубкова, ант., том 4А, стр. б/н, в начале)

того же возраста валя соловьёва, и остальные стерлиговцы, не вошедшие в список

так что школа датируется – серединой 60-х

школа сидлина была постарше, но и – похуже (басин, горюнов – просто мазилки, а серьёзные мастера – нашивочников, юзько, головастов и др. на выставках – кроме игоря иванова – и в тусовках не светились, до недавнего)

 

“рядом с михновым были, например, олег целков и юрий дышленко” (м.г.)

не только, но и: кулаков, тюльпанов, рапопорт, кубасов, марина азизян, г.гаврилов, плакатист и.иванов, даже шемякин (вся его ранняя графика – от акимова 20-х, хотя в театральном не обучался), где-то у меня был составляемый список постановочного класса акимова

см., впрочем, неопубликованную в каталоге ю.дышленко – статью о взаимосвязях всех их, и помимо

 

“пауль клее, тамби, сезанн, миро, кандинский, пикассо”

“студия белютина, лианозовская группа в москве”

о них уже горы публикаций, за последние 15 лет – москвичи потщились

 

“малевич, мальро, босх, ростислав климов (превосходный московский арт-критик)”

“книги трифонова, роман рыбакова”

“филонов, стерлигов, малевич, оскар рабин, ростропович и вишневская, шемякин, овчинников, рухин, соломон россин”

 

подписано:

“михаил герман, <гондон>, профессор, доктор искусствоведения, академик академии гуманитарных наук, член международной ассоциации художественных критиков (aica), главный научный сотрудник государственного русского музея”

 

кривулина я уже читать не стал, вдобавок, он – без титла

не академик, значит

и мой бездарный ученик (мало порол)

 

совковое искусствоВРЕДение ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА... те ещё пунины-тугенхольды

 

михнов, естественно, как ВСЕ МЫ, танцовал с 57-го от поллока-раушенберга, джаспера джонса, оппенгеймера, дюшампа, клее и миро – о которых НЕ писали искусствоведы германы, но мы их (как и весь русский и западно-европейский авангард) – сами находили

 

выдать искусствоведам андреевой и герману – 30 сребреников на двоих (центами, по курсу), передам донскому через приходьку

за участие в альбоме нон-конформиста №(любой), своими проститучье-продажными, насквозь конформистскими, совковыми статьями

 

/16 декабря 2002; 13 ноября 2013/

 

p.s.:

 

... по михнову у меня 199 файлов (не считая опубликованного в разных томах антологии), но всё это – дубли и черновики

за меня пишут (и получают зряплату) всякие германы, с которым я оказывается экскурсоводствовал в павловске, 1966-67 (по в.бетаки), но – не заметил

.... откуда-то всплывает: «мне тут в москве сказали, что у вас есть такой художник михнов-войтенко», на основании чего сын певца ментовни и пишет – предисловие....

в стране гэбни, газпрома и ворья

самое место

 

(20 июля 2010)

 

p.p.s:

 

“… особенно высоко, пожалуй, даже выше, чем живопись, ценилось искусство каллиграфии. Это становится вполне понятным, если учесть, что китайские иероглифы выполняют преимущественно изобразительную функцию и их скорей рисуют, чем пишут. Поэтому каллиграфию можно с полным правом сравнивать с западной абстрактной живописью.”

(Роберт ван Гулик)

 

… знал бы мой любимый ван Гулик – Михнова…

 

Константин К. Кузьминский-Махно, не “член”

 

 


Биография  |  О художнике - его современники: Александр Альтшулер, Валерий кулаков, Ростислав Климов, Геннадий Приходько, Евгения Сорокина  |  Записи 1961-1969   1979-1980-х   Из бесед 1970-1985  |  Выставки  |  Первая персональная выставка  |  Путь художника (работы и фото)  |  Об Этом сайте

Copyright © Е. Сорокина, 2014

Создание и поддержка сайта: avk